Наталья Тимакова: «Мне важно чувствовать себя свободной»

Про корни

Выросла я в подмосковном Хотьково, где мои родители, собственно, и сейчас живут — папа работает, мама уже на пенсии. Но мой мир никогда не ограничивался этим городом, еще до школы я побывала почти во всех московских театрах, мы ездили на выставки, в музеи. Мама с папой всегда старались, чтобы мы с младшим братом смотрели спектакли, читали книги, слушали музыку. В детстве на вопрос «Где работают родители?» я отвечала, что делают полиэтиленовые пакеты: дома в их разговорах о работе фигурировали только какие-то «изделия». Сейчас-то об этом можно говорить: они окончили МХТИ и работали инженерами в КТБ — типичном подмосковном «ящике», где занимались композитными материалами, из которых делаются оболочки ракет. Мама выбрала химию, потому что тогда это было модно, но я уверена, что она бы преуспела и на гуманитарном пути. У нее склонность к языкам, прекрасный голос — до сих пор поет в хоре. Мама очень творческий человек, с чувством юмора. А в папе главное — ответственность, прежде всего в работе. Работать по субботам и воскресеньям — это для него норма.

Дедушка с маминой стороны был энергетиком, строил Карагандинскую ГЭС, потом работал в министерстве в Алма-Ате. Бабушка была строителем. Папин отец был стрелком-радистом штурмовой авиации, после войны работал учителем истории, директором школы, а папина мама преподавала химию. Когда я приезжала к ним на лето в Жуковку — в Брянскую область, не на Рублевку,— меня удивляло, что с ними здоровается весь город: все кругом были либо их ученики, либо родители учеников.

Про детство

Рожать меня мама уехала в Алма-Ату, к своим родителям. Я потом очень гордилась, что мое место рождения — одна из столиц союзных республик. Когда мне было 9 месяцев, мы вернулись в Хотьково, к папе в общежитие. По советским меркам жили не бедно, скорее скромно. Но когда мне в пятом классе подарили велосипед «Салют» за 100 рублей — это были, конечно, для родителей большие деньги. Через год его у меня украли: оставила возле магазина, балда. Я прорыдала весь день и когда родители вечером увидели меня — заплаканную, замученную,— ругать уже не стали: всю свою вину я прочувствовала сама. В старших классах мы с мамой ездили в Москву, в ателье «Машенька», где купили школьную форму с плиссированной юбкой — я очень радовалась, что хоть чем-то отличаюсь от других девочек в коричневых платьях. До семи лет я росла единственной дочкой и внучкой, и когда появился брат, я, конечно, была не очень довольна: еще один любимый ребенок. Когда ему было лет пять, мы дрались, гоняли друг друга тапками. Сегодня не понимаю, ну что я с ним делила, двенадцатилетняя дылда? Сейчас это мой лучший друг. Он окончил фармакологический факультет Университета дружбы народов, работает в небольшой компании — занимается лекарствами для лечения онкологии и параллельно пишет диссертацию на эту тему.

Про учебу

Родители практически всех моих одноклассников и друзей в Хотьково работали в том же самом «ящике», где и мои папа с мамой. Среди моих одноклассников есть и лауреаты Госпремии, и лауреаты премии Ленинского комсомола — из многих выросла инженерная элита, серьезная техническая интеллигенция. Я проучилась в Хотьково до 9-го класса, была чистым гуманитарием, мне нравились литература и история. Но большинство выпускников нашей школы шли в МАТИ и другие технические вузы — сказывалось влияние родителей. В какой-то момент я серьезно задумалась о том, куда поступать. И тут моя тетя из Алма-Аты прислала газетную вырезку, у них открылась первая республиканская школа-гимназия. Я решила, что поеду учиться туда, сдала экзамены и поступила на историко-философское отделение. Там пытались создать новую модель образования: преподаватели из лучших алма-атинских вузов учили нас риторике, философии, психологии, основам экономики. Параллельно с нуля я учила казахский, до сих пор кое-что понимаю. Конечно, скучала там по родителям, по друзьям. Любили ли меня в школе? Не сказать, чтобы я прямо так уж всем нравилась, если мне казалось, что человек неправ, предпочитала сказать прямо в глаза. Но гимназия вспоминается как два года радости и настоящей учебы, после которых я довольно легко поступила на философский факультет МГУ.

Про дружбу

Три мои ближайшие подруги — одноклассницы из Хотьково. Но, конечно, за время «взрослой» жизни появились и новые друзья. С кем-то из них мы похожи, с кем-то, наоборот, абсолютно разные. За много лет научились и беречь, и прощать друг друга. Конечно, когда началась моя работа в Кремле, видеться стали реже, я надолго пропадала из-за занятости. И очень благодарна друзьям, которые всегда понимали — это не означает, что я меньше о них думаю или что они стали для меня менее важны. Случись со мной что — хорошее или плохое,— мне есть кому позвонить в любое время суток, есть с кем разделить грустные и радостные минуты. Думаю, что мои друзья так же уверены и во мне.

Про любовь

С моим мужем Александром Будбергом мы познакомились в «Московском комсомольце». Весной 1995 года мама увидела объявление: отдел политики «МК» набирает стажеров, и на втором курсе МГУ я решила попробовать себя в журналистике. Прошла творческий конкурс, стала внештатным автором, разрывалась между лекциями и пресс-конференциями. Один раз даже загремела на осеннюю пересдачу: вместо экзамена улетела в какую-то предвыборную поездку президента Ельцина. Саша к тому времени был известным журналистом, писал на политические темы, делал репортажи из Чечни, лично знал многих из тех, кто тогда руководил страной. Появление нового корреспондента в отделе политики он заметил, наверное, месяца через три после того, как я начала там работать. Мы подружились, иногда писали вместе заметки. Осенью 1997 года я ушла работать в газету «Коммерсантъ». С Сашей мы продолжили общаться, даже ездили пару раз вдвоем отдыхать. У меня были какие-то свои любовные истории, у него — свои. А потом как-то так случилось — дружба выросла в чувство. Стали жить вместе и в 2005-м поженились. С Сашей всегда интересно — он очень образованный человек, я многому у него научилась. У нас одинаковое понимание жизни, близкие взгляды на искусство, литературу, музыку. Многое в нашей семье держится, конечно, на его терпении: иметь такую жену, как я, непросто. Из-за меня ему пришлось расстаться с журналистикой: когда я стала начальником Управления пресс-службы президента, он продолжал работать политическим обозревателем «МК». Возник конфликт интересов: меня подозревали в том, что я «сливаю» ему информацию, его — что он пишет под мою диктовку. В итоге после 15 лет работы он ушел из газеты. Думаю, не каждый готов на такой поступок.

Про успех

То, что я делаю,— это все-таки прежде всего работа: место, где ты реализуешь свои амбиции и навыки. Моя работа — и журналистом, и нынешняя — всегда нравилась мне за возможность создавать какие-то новые смыслы, за общение с людьми, за возможность высказать свою точку зрения. Так что успех в данном случае — вещь относительная. Хотя, конечно, стать в 33 года пресс-секретарем президента России, наверное, круто, что говорить. Но если берешься за какое-то дело всерьез, нужно добиваться успеха. И странно было бы отрицать, что хочешь новых возможностей и новой ответственности, к чему и ведет карьерный рост. В области общественных связей более сложной и интересной работы, чем была у меня четыре года в Кремле, наверное, нет. В этом смысле мне нравится, что в аппарате правительства у меня появились новые функции. Помимо пресс-службы я курирую подготовку выступлений премьер-министра и отвечаю за культуру и кино. Конечно, культурную политику в нашей стране определяют президент, премьер, министр культуры, но даже вспомогательная аппаратная работа в этой области мне интересна.

Про важное

У меня, как у каждого нормального человека, есть принципы. Я стараюсь — и в Кремле, и сейчас в Белом доме — всегда высказывать свое мнение, даже если оно отлично от общего. Пока решение обсуждается, считаю, что имею право на любую точку зрения, и не сильно забочусь, нравится она кому-то или нет. Но после того как мой руководитель принял решение — нужно либо выполнять, либо, если ты категорически не согласен, написать заявление. Повторюсь: я считаю, что всегда и у всех есть возможность высказать свое мнение — и этим надо пользоваться.

Про свободу

Мне важно чувствовать себя свободной. Что касается свободы журналистики, мне как бывшему журналисту не очень нравится то, что происходит последние год-два. Власть хочет работать в комфортной среде, и глупо ее за это упрекать, это происходит везде. Но в прессе наличие позиции начисто вытеснило профессиональную основу, это характерно для обеих сторон. И государственные, и оппозиционные СМИ зачастую считают, что их позиция оправдывает плохо сделанную журналистскую работу. Взять вторую точку зрения, дозвониться официальному лицу, получить комментарий — вещи, составляющие основу профессии, стали неважны. К сожалению, многие политические институты гражданского общества у нас очень неразвиты. И на этом фоне журналистика играет большую роль, чем, скажем, на Западе. Ровно потому, что зачастую подменяет общественные и социальные институты, которые только-только складываются.

Про веру

Я верующий человек. Не хотела бы говорить об этом подробно, считаю, что у каждого свой личный религиозный опыт и что это очень интимный вопрос. Если же говорить о вере чуть шире, то я, пусть это звучит немного по-детски, верю, что добро побеждает зло. Верю в то, что если каждый на своем месте будет хоть немного бороться со злом, в том числе и в самом себе,— это рано или поздно приведет к торжеству добра. Ну да, «жаль, только жить в эту пору прекрасную…», ну да. Но это не означает, что надо отказываться от такого движения души.

Про страх

Я долго боялась воды. Не умела плавать. Четыре года назад подумала — хватит! Начала заниматься с тренером и научилась. К воде по-прежнему отношусь с опаской, но, по крайней мере, понимаю, как себя вести, если что… На самом деле страхи у всех одинаковые — чтобы с теми, кого любишь, все было хорошо. А если о работе, то увольнение для меня давно перестало быть страхом: я уверена, что найду, чем заниматься. Отдохну, может быть, поучусь, буду уделять больше времени своей семье, друзьям. Раньше я думала, что хочу попробовать себя в бизнесе, теперь больше склоняюсь к каким-нибудь культурным проектам. Если говорить о страхе публичности — это непредсказуемо. Бывает, пять пресс-конференций проведешь, а на шестой вдруг думаешь — ужас, сколько людей в зале. Как это подавить? Идти и делать. Но на самом деле профессиональный страх всегда один — что подведешь своего руководителя. Что-то где-то пропустишь, дашь неправильный совет, что-то недоделаешь. Вот это самый большой страх.

Про деньги

Деньги для меня прежде всего возможность узнать мир — мне нравится путешествовать, открывать для себя новые места. А что касается каких-то дорогих покупок — если я не могу себе что-то позволить, то я об этом и не думаю. Пожалуй, если бы на меня свалилась какая-то огромная сумма, я бы купила картины, Магритта, например. Но тут тоже проблема: то, что мне нравится, давно висит в музеях (смеется). Я достаточно долго жила, считая каждую копейку, но не скажу, что это сидит во мне постоянно, могу увлечься и купить фигню какую-нибудь — по настроению. Потом корю себя за глупость. Но вот если бы у меня появилось действительно много денег — я бы больницу, наверное, построила. Самолет себе покупать точно бы не стала.

Про детей

Чего я буду ждать от своих детей? Уж точно не стану реализовывать в них какие-то свои амбиции. Если бы мне надо было объяснить ребенку, чем я занимаюсь — простыми словами совсем,— наверное, сказала бы, что помогаю власти лучше понимать общество, и наоборот. Только ребенок должен быть уже вполне взрослый, чтобы с ним об этом поговорить. Готова была бы я усыновить ребенка? В принципе, да, мы с мужем об этом говорили. Сложная тема, но мне кажется, что важно об этом задумываться.

Три слова о себе

Мне кажется, я хороший друг. Нельзя сказать, что я осторожная, к сожалению, слово иногда опережает мысль. Работа меня в этом смысле хорошо дисциплинирует, но иногда могу и выступить… Я достаточно уверена в себе. Не как бахвальство, а просто как понимание — вот это и это я умею. Еще, кстати, друзья говорят, что я остроумная — у женщин это не самое распространенное качество. А я считаю, что юмор и самоирония — то, без чего невозможно оставаться нормальным человеком.